Хопер не попал в Альбус ко дню весеннего равноденствия. Оставил в стороне крепость Опакум, ринулся в путаницу горных троп и неприметных ущелий, сократил дорогу едва ли не на четверть, но все равно не успел. Не успел бы, даже загнав лошадь, а уж с расчетом, чтобы и та осталась в здравии, и дорога разматывалась без заминки, опоздал на два дня. Одно радовало — боль в животе растряслась к концу пути почти без остатка.
Или Амма и в самом деле знала, куда выпустить стрелу, или снадобье подобрала лучшее. Впрочем, Хопер об этом выстреле старался не думать, от дум становилось больнее, чем от раны. Поэтому и звон альбусского колокола опознал с облегчением. Далеко он разносился, даже шум грохочущего на порогах Манназа не мог его заглушить, а уж когда лошадь Хопера ступила на низкий каменный мост, стали видны и дымы над стенами, и запах паленой плоти ударил в ноздри.
— Надо же, пертский лекарь и одновременно райдонский баронет! – стоявший у сторожевой башни лейтенант королевской стражи вернул Хоперу ярлык с удивлением. – Как твою милость занесло в Альбус, Хопер Рули?
— Еще не занесло, — ответил Хопер. – И не занесет, если не въеду в ворота. К тому же можешь звать меня просто Хопер. Какой я баронет… без баронетства, да еще и в чужом краю? Ты ведь тоже не местный? Судя по говору, из Йеры?
— Из Урсуса, — ухмыльнулся лейтенант. – Но родом из Йеры, да. Мушом – мое имя. Обращайся, если что.
— Так это я должен спрашивать, как тебя занесло в Одалу, Мушом, – заметил Хопер. – И почему ты стоишь в дозоре в чужом королевстве? Да еще с капитанским знаком на груди. Или война началась между Одалой и Йераной?
— Что Одала, что Йерана, все союз пяти королевств, — подмигнул Хоперу лейтенант. – Так же как и твоя далекая Райдона вместе с Пертой и Исаной. И знаки в Йеране выдают не по выслуге или званию, а по доблести. Малая йеранская дружина здесь по великой нужде, лекарь. Помогаем соседнему королевству. Или его маленькой, но важной части. Местный бургомистр попросил о помощи, выпустил голубя, ну и…
— Странно, — задумался Хопер. – С чего бы это бургомистру одалского города держать у себя йеранских голубей?
— Была причина, — стер с лица улыбку лейтенант. – Но так ли это важно? Жатва чуть было не началась в Альбусе.
— Значит, не началась все же? – уточнил Хопер. – А жареной человечиной отчего пахнет? Да и колокол надрывается зачем?
— Страшное колдовство, — понизив голос, прошептал лейтенант. – Говорят, оно и остановило жатву.
— Остановило, но страшное? – не понял Хопер. – Разве может быть что-то страшнее жатвы?
— Не мне судить, — пожал плечами Мушом. – Но людишек померло много. Так ты в Альбус или мимо навострился? Лекари во всякую пору нужны, а уж в такую… Только не обессудь, всякого путника, а уж тем более лекаря велено отправлять сначала к новому бургомистру.
— К новому? – нахмурился Хопер. – А куда же делся старый? Где любитель чужих голубей? Что со стариком Троббелем?
— Жнец его придушил, — вздохнул лейтенант. – Да, тот самый, которым детей пугают. Выволок из ратуши и придушил.
— Кто это мог видеть? – удивился Хопер.
— Один торговец глазастее прочих оказался, — ответил лейтенант. – А может, и не один. Говорят, что на ногах почти никто не устоял, а вот гляделки не у всех слиплись. Впрочем, чего зря болтать? Ты в город? Тогда прости, приятель. Стража! Отведите его к принцу. Да, сам принц Йераны пока в Альбусе за бургомистра. Его высочество Триг!
Хоперу приходилось сталкиваться с принцем Йераны. Когда-то тот был высокомерен, но улыбчив, разумен и справедлив. Теперь на его хмуром лице не было и тени улыбки. Вытянув ноги, принц сидел в установленном на рыночной площади шатре, помешивал ложкой какое-то кушанье в серебряной чаше и посматривал на башню ратуши, на которой продолжал звонить колокол, так, словно собирался снести ее собственными руками. На Хопера, который после вида костров с обугленными костяками, испуганных лиц горожан и разбитых окон в домах и сам как будто потерял способность улыбаться, он взглянул мельком, выслушал склонившегося перед ним стражника и заметил то ли с ленью, то ли со усталой злобой:
— Лекарь, выходит? Где-то я тебя уже видел, лекарь.
— У вас во дворце и видели, ваше высочество, — поклонился принцу Хопер. – Три года назад. Отмечали мне ярлык на летоисчисление и летописание. Я целый год провел в вашем книгохранилище.
— И летописец к тому же? – зевнул принц. – Ладно, если бы ты был хорошим мечником, я бы тебя запомнил, а так-то… Хотя меч под плащом у тебя вижу. Как сочетаются меч и посох? В Альбус в каком качестве заявился?
— И как летописец, и как лекарь, и как в меру скромных умений – маг, — пожал плечами Хопер. – На посох опираюсь, а без меча нынче опасно путь держать.
— Тебя кто-нибудь ждет здесь?
Принц оторвал взгляд от ратуши и посмотрел в глаза Хоперу, позволив тому разглядеть боль и почти отчаяние на вельможном лице.
— Нет, но я полагаю… – начал Хопер.
— Так чего тебе надо в Альбусе? – зловеще понизил голос принц, заставив отпрянуть стражу от входа в шатер. – Что ты забыл здесь?
— Гадалка одна… – Хопер поклонился еще раз, — в Долине Милости предсказала, что жатва начнется в Альбусе и в Водане. В день весеннего равноденствия. Вот я и поспешил туда, куда ближе было.
— Гадалка? – скривился принц. – Случаем, не прекрасна лицом, не черна волосом?
— По мне так прекрасна, но волосом не черна, — ответил Хопер. – Скорее, бела как вершины молочных пиков.
— Старуха? – спросил принц.
— Нет, но и не молодица, — ответил Хопер. – К ней-то какой интерес? Может, она и сама не ведает, что говорит?
— Однако угадала… почти, — пробормотал принц. – И зачем же тебе нужна жатва?
— Не нужна, — ответил Хопер. – Но если что-то случается раз в семьсот лет, то как пропустить? До следующей жатвы можно и не дожить. Я ведь летописец…
— Не выгорело тут с жатвой, — произнес принц, отправляя в рот ложку кушанья. – Хотя мой спутник – увязался тут за мной один жрец из столичного храма — думает иначе. Послушай, лекарь. Или маг, неважно. Ты можешь сделать так, чтобы этот колокол перестал звонить?
— Думается, что нужно отогнать от него звонаря, — предположил Хопер.
— Кажется, ты не маг, — покачал головой принц. – Стража! Отведите его к кардиналу, а если и тому он не надобен, гоните прочь из города.
Кардинал расположился в ратуше. Во всяком случае стража вела Хопера к ратуше. Крепкая у кардинала, наверное, была голова, если он выдерживал беспрерывный звон. На принца тот воздействовал явно не лучшим образом. Иначе, зачем он послал с Хопером четырех стражников? Всего-то идти было две сотни шагов от шатра, но и эти две сотни шагов стражники тащили Хопера под руки, хорошо хоть не перекинули через спину кобылы, которая цокала по странно пустой рыночной площади вслед за своих хозяином.
— Ученая? – обернулся самый высокий из стражей – белобрысый великан, точно кто-то из его предков смешал кровь с паллийцами. Такой и один мог нести Хопера на вытянутых руках.
— Точно так, — кивнул Хопер. – Только упрямая. А еще кусается и лягается. Имей в виду, если что.
— Буду иметь, — пообещал Хоперу стражник. – Я, кстати, тоже и кусаюсь, и лягаюсь. И не только. Так что мы с ней вроде как сродни. Заходи вон туда.
— Туда? – не понял Хопер, глядя на открытую дверь. – Так это ведь лавка, вроде?
— Была лавка, а теперь обиталище кардинала, — последовал ответ.
— У него, я так понимаю, собственная стража? – усмехнулся Хопер.
— Дурень, — оскалился стражник. – Он в страже не нуждается. Он же кардинал!
— Почти бог, — пробормотал Хопер и шагнул в приоткрытую дверь лавчонки своего давнего знакомого Раска.
В ней как будто ничего не изменилось за год, который прошел после последнего визита Хопера, разве только свечей зажжено было больше обычного, да лампы чадили, поэтому в лавке вдруг оказалось не только светло, но и тепло и одновременно душно. Высокий и худой человек в монашеской мантии, который выдвигал один за другим ящики в шкафах и мельком вглядывался в их содержимое, был бел, как и Амма. Но не имел в лице с последней никакого сходства, если не считать подобием тонкие губы и острые скулы.
— Вот и ты здесь, Бланс, — проговорил он с раздражением, не поворачивая к гостю головы. – А я уж думал, что ни одна муха не прилетит на эту кучу дерьма.
— Считая тебя, вторая уже муха, — с ответной неприязнью заметил Хопер, присаживаясь на сундук у входа. И ты, Коронзон, снова кардинал? В который уже раз?
— Не считал, — признался Коронзон, подходя к столу Раска и опираясь на него локтями, для чего ему пришлось согнуться почти пополам. – Называй меня Кором. Или братом Кором.
— Тогда и ты называй меня Хопером, — предложил Хопер. – Хозяйничаешь вместо Раска?
— Всегда удивляла ваша страсть к перемене имен, — усмехнулся Коронзон. – Кажется, только Амма всю здешнюю жизнь оставалась Аммой? Ну да, она же отшельничает где-то. Ты ведь не случайно здесь оказался? Что она еще предсказала?
— Ничего… – после долгой паузы ответил Хопер. – Разве только то, что жатва начнется не только здесь, но и в Водане.
— А этот глупый принц думает, что она уже завершилась, — покачал головой Коронзон.
— Так это не твоих рук дело? – спросил Хопер. – Хотя бы в Водане?
— Конечно нет, — буркнул Коронзон. – Или ты думаешь, что мы сговорились с умбра?
— Мы все умбра, — ответил Хопер. – И Амма, и Раск, который, как я понимаю, улизнул. Кто здесь являлся?
— Тебе зачем? – спросил Коронзон.
— Я хочу это остановить, — сказал Хопер.
— Семьсот лет назад вам это удалось, — согласился Коронзон. – Но сейчас все изменилось. Ты остался один.
— И ты не хочешь, чтобы я попытался? – поднял брови Хопер.
— Ну… – пожал плечами Коронзон. – Почему? Пытайся. Пойдешь тем же путем?
— Не знаю, — признался Хопер. – Но тут было что-то особенное. Я почувствовал. И тут, и в Водане.
— Что же? – сдвинул брови Коронзон. – Колокол?
— Не только. Нет. Кто-то устоял. Устоял против жнеца. Кто-то из смертных. Такого раньше не было.
— Это все, что ты почувствовал? – спросил Коронзон. – Я не подшучиваю над твоими способностями, я действительно интересуюсь. Ты ведь должен был разглядеть жнеца. И не только здесь, но и в Водане. А не спрашивать, не моих ли это рук дело.
— Все как будто смазано, — признался Хопер. – Я не стал хуже видеть, но словно покрывало опустилось над полем битвы. И только двое смертных – один здесь, и один на севере – как яркие огни. И тот, что на севере, кажется, сумел развоплотить жнеца.
— Но ведь не убить? – насторожился Коронзон.
— Пока – нет, — ответил Хопер. – Хотя жнец нападал на него уже дважды. Второй раз вчера. Правда, не всей силой. Я не смог разглядеть.
— Пожалуй, это действительно интересно, — задумался Коронзон. – Если есть такое оружие, оно могло бы принести пользу… А насчет покрывала – ты прав. Вот оно.
— Звон? – догадался Хопер.
— Звон – это только звон, — пробормотал Коронзон. – А вот что внутри этого звона… Загадка. Слишком сложная для меня. Сюда бы Ананаэла…
— Подожди… – нахмурился Хопер. – Принц что-то говорил о красавице с черными волосами…
— А ты не потерял хватку, — кивнул Коронзон. – Мелькнуло тут что-то этакое. Может, незнакомка и в деле. Неизвестная колдунья невиданной силы. И это очень важно. Но есть еще одно. Жатва не остановлена.
— Да уж, — согласился Хопер, — было бы странно…
— Не перебивай, — прошипел Коронзон. – Думаешь, я просто так торчу тут и слушаю этот идиотский звон? Можешь считать его нашим общим похоронным звоном. Если он умаляет жатву, значит, кто-то может умалить и нас. А уж если ты не ошибся насчет смертных, устоявших перед жнецами… ты сам-то хоть понимаешь, что происходит?
— Я здесь как раз для того, чтобы понять, — прислонился к стене Хопер. – Но не верю, что вы с Ананаэлом не были готовы к этой напасти.
— Мы уже давно ожидали какой-нибудь пакости от Фризы, — пробормотал Коронзон. — Геллские банды в последние года три стали все чаще спускаться с гор и бесчинствовать в Вандилских лесах. Думаешь, просто так Фриза захватила Бальдар? Это не только второй торговый путь на юг. Это люди. Воины. Теперь на стороне Фризы будут сражаться и черные. И знаешь, думаю, не только вандилы из Бальдара. Считай, что они захватили всю Вандилию. И войско Фризы, которое теперь велико, как никогда, уже теперь, полагаю, выдвигается к Водану. Оно было собрано на северных склонах Бальдарских гор. Тайно собрано, но не настолько, чтобы скрыть это от нас. Гебона наводнена шпионами Фризы. Грядет большая война, Бланс. Так что без жатвы никак не могло обойтись. Хотя последние семьсот лет как-то обходилось. Но ведь ты знаешь, что к ней нельзя подготовиться?
— Однажды кое-кто подготовился и обманул вас, — заметил Хопер.
— Прошло семьсот лет, — ответил Коронзон. – Когда я говорю о том, что нельзя подготовиться, это значит, что нельзя остановить первый удар. Но ответить на него можно. Мы извлекли уроки, и ты убедишься в этом. Тот, кто делает первый ход, проигрывает. Если бы не вы, семьсот лет все кончилось бы иначе.
— Энсы? – спросил Хопер.
— Уже появились, — кивнул Коронзон. – Плевать. Мы готовы. Собираем войско. Думаешь, случайно оказались вблизи Альбуса? Это принц Триг лечит тут собственную головную боль, а мы собираемся воевать. Двинемся отсюда на запад. Уже двинулись. Первые дружины прошли через город вчера. До границ Берканы всего пятьсот лиг. Врага встретим там.
— Опакум, — понял Хопер. – Я мчался сюда горными дорогами, поэтому не встретил войска, да и с крепостью разминулся. Только она ведь гебонская?
— Король Гебоны согласился предоставить ее нам, — скорчил брезгливую гримасу Коронзон. – Пришлось его слегка припугнуть, как я умею, но Опакум пока наш. Так же как Фрига, но она уже в Вандилском лесу, ее будет сложно оборонять.
— Беркана готова к войне? – спросил Хопер. – Все пять королевств?
— Пять королевств – как пять пальцев, — скрипнул зубами Коронзон. – Да, изнежились за последние годы, но готовы сражаться. Готовы стиснуть кулак!
— Так что же тебя беспокоит? — спросил Хопер. – Всего лишь звон колокола?
— В колокол звонит третий игрок, — сплюнул Коронзон. – Неизвестный. А нет ничего хуже неизвестности. Потому что на самом деле он может оказаться на их стороне, и уж во всяком случае нашим противником. Да, все началось, как обычно. Думаю, на севере должны быть казни и пытки, у нас – мор с мучениями. Все необходимое, чтобы призвать как можно больше энсов. Потом грандиозная битва, подобная той, которую вы остановили, и остановить которую уже некому, кровь, еще больше энсов, и кладбище от горизонта до горизонта.
— Для чего им это нужно? – спросил Хопер.
— Раньше у тебя такого вопроса не возникало, – удивился Коронзон.
— Слишком много лет прошло, — объяснил Хопер. – И прежние ответы меня уже не устраивают. Я не верю, что боги хотят купаться в смертях и страданиях. Не верю, что людские мучения полнят священные камни высшей силой.
— Однако без войн и казней менгиры постепенно остывают, — отметил Коронзон. – Исцелений все меньше, магии все меньше. С этим ты ведь не будешь спорить?
— И что же? – поднялся на ноги Хопер. – Думаешь, в этот раз им удастся наполнить менгиры до отказа?
— Мы здесь, чтобы им это не удалось, — процедил сквозь зубы Коронзон. – И мы еще посмотрим, чья возьмет. Чей замысел окажется мудрее. А они все еще служат. Да. Служат… нашим богам. Хотят разбудить их. Хотят избавиться от тоски.
— А если наши боги мертвы? – спросил Хопер. – Обратились в камень подобно нашим братьям в Хмельной пади? Разве только еще не осыпались пеплом.
— Нет, — понизил голос Коронзон. – Ананаэл… он разговаривает с ними. Иногда.
— И что же они ему говорят? – спросил Хопер.
— Это великий секрет… – прошептал Коронзон. – Даже я его не знаю.
— Если бы Ананаэл сошел с ума, это тоже было бы великим секретом? — поинтересовался Хопер.
— Не смей! – процедил сквозь зубы Коронзон. – Если бы не он… Не было бы ни Берканы, ничего. И той битвы, на которой тебе посчастливилось выжить – тоже!
— Он сейчас тоже в кардиналах? – спросил Хопер. – Или в который раз стал Предстоятелем Храма? А как же его вечный слуга Эней? По-прежнему подает создателю Храма Кары Богов и автору Каменного завета ночной горшок? И под каким именем Ананаэл теперь несет свет окормляемым народам?
— Это не твое дело, — отрезал Коронзон. – Хватит болтовни. Чего ты хочешь?
— Мне нужен тот, кто устоял перед жнецом, — ответил Хопер. – И, может быть, тот, кто видел жнеца. Я бы расспросил его.
— Его видел один черный торговец под именем Падаганг, — проговорил Коронзон, — но он убрался из города. В первый же день. Спустился со стены на веревке и был таков. Где он — неизвестно. А вот тот, кто устоял – известен. Те, кого ужас заставил не видеть жнеца, смельчака сумели разглядеть. Я помогу тебе найти его. Но и ты помоги мне.
— Что нужно сделать? – спросил Хопер.
— Найти другого человека, — ответил Коронзон. – И остановить звон.
— А убить звонаря, если его нельзя согнать с башни, тут никто не пробовал? Или это звонят сломанные часы? – усмехнулся Хопер.
— Ты прекрасно знаешь, что на башне Альбуса самые обычные часы, — отмахнулся Коронзон. — Это не столица королевства. В условленное время звонарь поднимался на колокольню и звонил. Но тот звонарь, что звонит в колокол теперь, не может быть убит или сброшен. Там наверху – ловушка. Уже пять воинов попали в нее. Но дело даже не в этом, магия очень сильна. Смертному не под силу ее остановить. К тому же, думаю, что колокол продолжал бы звонить, даже если башня была бы снесена.
— А ты сам? – спросил Хопер.
— Ты считаешь, что перед войной с Фризой, на стороне которой пять сильнейших умбра, мне нужно рисковать собой? – удивился Коронзон. – Нас всего трое в деле! Ананаэл, я и Эней! Да, вы вышли и отдали жизнь, когда вас приперло к стене! А прочие? Амма, которая прячется от собственной тени? Чирлан, который хозяйничал здесь и сбежал в очередной раз при первых признаках опасности? Зонг, которому всегда было на всех плевать? Карбаф, упивающийся собственной плотью? Где вы?
— Погибших не приперли к стене, — заметил Хопер. – Они вышли на битву в чистое поле.
— Я сказал свое слово, — ответил Коронзон. – Тебе отвечать. Поможешь мне – я помогу тебе.
— Ладно, — поморщился Хопер. — Рассказывай
— Два дня назад жнец, а это был Дорпхал, появился у альбусского менгира, — начал глухо ронять слова Коронзон. – Он начертил на нем знак врат, замкнул на него все менгиры Берканы, взял его силу, но не стал насылать мор на дозор, с дозором справился появившийся отряд энсов. Затем жнец явился к дозорной башне на тракте и одарил мором дозорных возле нее. Один из них его и разглядел. Во всяком случае – его глевию. После этого жнец вошел в Альбус. Запечатал тем же знаком ворота и двинулся к ратуше. Народ всюду валился с ног в ужасе. Но в тот самый миг, когда он вычерчивал знак на вратах, на рыночной площади появилась женщина. По описанию она была удивительной красоты. С черными, жгучими волосами, с черным взглядом. Ее видели немногие, видели смутно, как сквозь сон, и все видевшие были с задатками магов. Она прошла к ратуше, вошла в нее и уже не вышла оттуда. Но в тот миг, когда на площади появился жнец, колокол начал бить и бьет до сих пор. И вошедший в ратушу жнец не остановил его биения. Я даже подумал сначала, что этот звон часть жатвы. Но нет…
— Это все? – спросил Хопер.
— Нет, — словно очнулся Коронзон. – Старик Троббель оказался крепким орешком. Он ведь приходился нынешнему королю Одалы троюродным братом, так что его упрямство имело глубокие корни. Обычно жнец требует повиновения, судя по тому, что, выходя из ратуши, он выволок за шиворот тело бургомистра, Троббель ему не уступил. Не уступил, даже свалившись с ног. Еще и успел голубя отправить в Урсус. Но тебе ведь нужен тот, кто устоял?
— Был ведь такой? – спросил Хопер.
— Был, — кивнул Коронзон. – И объявлен преступником. И даже приговорен принцем Тригом к казни за оставление города и за убийство стражников. Хотя, по словам многих, как раз он и мог бы заменить старика Троббеля.
— Не понимаю, — нахмурился Хопер.
— Капитан в отставке, пожалованный одалским королем титулом барона Торн Бренин оказался на этой же площади, — объяснил Коронзон. – Вместе с дочерью. Он и не упал, когда столкнулся со жнецом. Якобы дочь спрятал за спину, она или висела на нем, или подпирала отставника. Жнец что-то сказал Торну, а потом растворился. Торн бросился домой. Судя по всему, его жена погибла одной из первой в городе. Но еще раньше, еще до появления жнеца хозяин этой лавки, едва услышав звон, бросился прочь из города. И ведь стервец ни одного, ни единого стрикса не оставил! Так вот он сломал печать на воротах города.
— И наступило безумие? – спросил Хопер.
— Да, — кивнул Коронзон. – Как и во всякий мор нарушение печати вызывает безумие. Часть стражников, а мор накрыл уже половину города, принялась убивать друг друга. Некоторые даже помчались вслед за Чирланом. Зря, конечно, мы нашли их тела у гебонской дозорной башни, весельчак не разучился управляться с топором. Но печать на вратах была сломана еще раз.
— Кем? – не понял Хопер.
— Торном, — ответил Коронзон.
— Как он сумел? – удивился Хопер.
— Как-то сумел, — хмыкнул Коронзон. – Может быть, Чирлан ему подсказал? Они были знакомы.
— Но зачем?
– Судя по всему, мор пал на его дочь. И он вырвался из города, чтобы спасти ее.
— И в чем его преступление? – не понял Хопер.
— Он перебил на выходе половину стражников у главных ворот, — ответил Коронзон. – И увел с собой капитана стражи и нескольких молодых стрелков. Повел их к менгиру, вступил там в схватку с энсами, дочь не спас, потерял одного воина и исчез. Большего не скажу, хотя еще вчера у моста, через который ты переехал, приближаясь к Альбусу, был затор из мертвых тел. И не только энсов, все жители Змеиного урочища истреблены и сброшены в Манназ. Может быть, Торн Бренин лишился разума? Видишь, я облегчаю твою задачу. Часть наших целей совпадает. Его нужно найти, Хопер. И ты сделаешь это. Если спустишься живым с колокольни.
— Подожди, — поморщился Хопер. – Я и сам как раз хочу найти его. Но не для того, чтобы предать его суду принца.
— А для чего? – поинтересовался Коронзон.
— Я… не знаю, — признался Хопер. – Я должен понять, как ему удалось устоять.
— Он сделал это не в первый раз, — отметил Коронзон. – Да, много лет назад спас своего тестя. Графа Вичти. Ты же слышал о северном походе против паллийцев? Они вышли к границе. К самой пелене. И та захлестнула часть воинов. Торн облился кровью, но вошел в пелену и вышел из нее, вытащив своего родственника.
— Герой, — согласился Хопер. – Даже умбра не способен на это.
— Умбра на многое способен, но глупо было бы ожидать от него глупостей, — буркнул Коронзон. – Думаю, что принцу было бы не до Торна, но он не только нарушил присягу, он увел сына принца. И лучше бы тот оставался жив.
— Сына принца? – не понял Хопер.
— Да, сына Трига, который сам почти король. Принца крови! – воскликнул Коронзон. — Молодой парень с характером, тяготясь родительской опекой, отправился в соседнее королевство, в Одалу. Поступил в одалскую гвардию стрелком, а потом в качестве молодого воина прибыл в Альбус. Вместе с приятелем, который одновременно был его телохранителем. Молодого принца зовут Хода. Приятеля – Соп. Мы раскопали могилу у менгира. Ходы и Сопа там нет.
— Все ясно, — протянул Хопер.
— Ничего тебе не ясно, — обозлился Коронзон. – Если бы Торн не ушел из города, и его дочь была бы жива, и принц Триг не буйствовал. Уже через пару часов безумие ослабло. Те, кто не умер в первые часы, не умерли уже вовсе. Всех жертв по городу, считая сраженных Торном, три сотни человек. Ты видел костры? Есть еще зараженные в деревнях, но их не так много. Здесь в городе почти все выжили. Зараза, которая оседлала их загривки – запеклась. Даже зарубцевалась!
— Звон? – спросил Хопер.
— Звон, — кивнул Коронзон. – Странная, но могучая магия. И поверь мне, что сейчас, в данное мгновение продолжают звонить колокола во всех городах Берканы. Звонить сами по себе. Без звонарей. Потому что звонит этот. И жнец не появился больше нигде! И зараженных тоже нет больше нигде! Разве только шрамы на загривках как от язв, зарубцевавшихся много лет назад!
— То есть, жатвы и в самом деле нет? – не понял Хопер. — Что тебя пугает, Кор?
— Слишком просто, — ответил Коронзон. – Не со звоном. Это словно нежданная помощь от мощного колдуна. Или насмешка от какого-то великого негодяя. С жатвой все непросто. Это же старая магия. Та, что была сплетена еще мною и раскинута над Фризой семьсот лет назад. Та, в которую вплела свои поганые заклинания мастерица Адна. Они не могли обрушиться на нас с тем, что нам известно. Они всегда придумывают что-то новое.
— Значит… – задумался Хопер.
— Это был только первый удар, — сказал Коронзон. – Пошли, я покажу тебе.
Хопер поднимался вслед за Коронзоном по узкой лестнице, которая следовала четырем граням часовой башни, и ему казалось, что он идет не сам, а неведомая сила тащит его к оголовку. Именно поэтому он не чувствовал магии звона. То, что было сотворено над ратушей, не было раскинутой ворожбой. Эта была вознесенная над всей Берканой воронка, которая как раз и втягивала в себя раскинутую ворожбу, высасывала насланный на Беркану мор, останавливала его.
— Теперь чувствуешь? – оглянулся на Хопера Коронзон, когда они достигли древнего часового механизма. До колокола оставался один ярус.
— Да, — кивнул Хопер, вытирая со лба пот. – Я думал на какого-нибудь умбра… Но разве есть среди нас такие маги? Это ведь не Ананаэл сотворил? Ты бы знал… И не Тибибр… Зачем ему идти против собственного жнеца…
— Это не главный вопрос, — заметил Коронзон.
— Куда все это девается, — понял Хопер.
— Вот, — кивнул Коронзон. – А теперь обнажи меч. Он тебе пригодится. Поднимемся еще на один ярус. Я помогу тебе устоять.
Они вышли из люка в углу яруса. Звон колокола стал оглушительным. Он раскачивался под куполом башни, язык его мерно бил по бронзовому краю устья, а под натянутой веревкой, которая раз за разом сдвигала колокольную чашу с места, в круге дневного света, падающего из вырезанных в куполе окон, метался призрак.
«Да это…» – сдвинул брови Хопер, ловя тень чего-то знакомого, но тут же отшатнулся, потому как под капюшоном мглистого существа не оказалось лица. Только непроглядная тьма.
Пять трупов сидели на границах освещенного участка. Все они были черны, как и бездна на месте лица призрака. Высушены, словно пролежали в жаркой пустыне под палящим солнцем тысячу лет. Высушены и посечены, будто участвовали в жаркой схватке. Уже после смерти. Но ни один из них не выпустил из руки меч.
— Чья тень под колоколом? – наклонился к уху Коронзона Хопер.
— Не знаю, — повысил голос тот. – В городе говорят, что та женщина была сама смерть. Но люди пугливы… Разве только у этого мира были свои боги? Но они никогда не давали о себе знать. С другой стороны, таких колдунов я тоже не знаю.
— Что я должен сделать? – спросил Хопер.
— Вот эти, — Коронзон показал на трупы, — пытались коснуться призрака. Ты высокий. Может быть, перехватишь веревку?
— Не думаю, что это сложно, — проговорил Хопер. – Но сам ты это сделать не хочешь. Что ж, я помогу тебе, но ты останешься мне должен.
— Хватит болтовни, — крикнул Коронзон. – Перехвати веревку!
— Я уж думал, что мне придется ее перерубать, — потянул из ножен меч Хопер.
— Меч тебе нужен для другого, — крикнул Коронзон и, выставив перед собой посох, шагнул вперед. И в тот же миг мертвецы начали подниматься.
Хопер замер. Снова, как когда-то, и как в эти несколько дней, когда он гнал лошадь к Альбусу и забывался в тяжком сне на недолгие часы, он увидел равнину Хмельной пади, полосу вражеского войска впереди и ощутил холод каменного ножа в руке. Кажется, ударить себя в горло было легче. Да, именно это было в глазах того, кто смотрел на него, убивая себя самого. Сочувствие. Тот, кто был на пороге смерти, понимал, что труднее будет тому, кто выживет. Умирать всегда легче, даже если перед этим и придется срубить нескольких влекомых неведомой магией мертвецов. Куда им против умбра? Слишком медлительны, слишком.
— Ну? – в нетерпении спросил Коронзон, отбрасывая взмахом посоха сразу двух противников.
— Хорошо, наверное, быть кардиналом, — пробормотал под нос Хопер, отбил удар одного соперника, другого, сшиб с ног третьего, шагнул вперед и перехватил веревку над обдавшим его холодом призраком неизвестной женщины без лица.
— Бом! – раздалось прямо в его голове. Раскатилось, разлетелось осколками чего-то до сей поры неприкосновенного и нерушимого. Обдало пламенем. Высушило и скрючило. Взметнуло к небу, показало на одно мгновение не только всю Беркану, раскинувшуюся по юго-восточной кайме Терминуса между пиками Молочных гор и Берканским морем, но и весь Терминус, весь гигантский кусок сущего, охваченный вместе с просторами водной глади мутным кольцом непроглядной пелены. «Вон там, — подумал, сгорая в пламени, Хопер, выглядывая клочки суши на северо-востоке привидевшегося ему пространства. – Вон там молодой Торн Бренин вынес из пелены своего тестя. Как ему это удалось? Только ему и удалось. Никто не возвращался. А из умбра никто и помыслить не может, чтобы подойти к границе. Вот она – свобода. В заданных пределах. Какие же мы беглецы? Мы рабы… в загоне…»
— Бом, — раздалось последний раз над головой Хопера и над головами всех обитателей Берканы, в городах которых продолжали звонить колокола, даже будучи лишенными языков, и сползая на пол, обдирая руку о показавшуюся стальным тросом веревку, он успел прочитать слова, вспыхнувшие на стенах башенного фонаря.
«Прими в себя то, что можешь принять, потому что более принять некому. И если не сгоришь — неси. И будет ноша тяжелее с каждым шагом, потому что несешь ты за многих, число которых прибывает. Спасешься спасая. Но не отринешь беду».
Эти слова отпечатались во мраке, который накатил на Хопера, и он продолжал их читать и перечитывать, пока Коронзон нес его на плече вниз, потому что здание ратуши вдруг начало подрагивать и исходить трещинами.
Когда Хопер окончательно пришел в себя, ратуши уже не было. На ее месте высились руины, и взметнувшаяся при разрушении пыль медленно оседала на пустых лотках, на крышах Альбуса, на мостовой, на сгрудившихся в отдалении стражниках и на шатре принца. Над городом стояла тишина.
— Это не конец жатвы, — прохрипел, поднимаясь на ноги, Хопер. – Это отсрочка. Пауза. Жатва продолжится.
— Когда? – спросил Коронзон, стряхивая с мантии пропитавшую ее пыль.
— Когда?
Хопер посмотрел на руку. Она стала черна, как лица мертвых в часовой башне. Слушалась его, не говорила о боли, но почернела и заледенела. От кончиков пальцев до запястья.
– Когда проклятье доберется до моего сердца. Или раньше.
Принц вышел из шатра через час. Взглянул на руку Хопера, скрипнул зубами и проговорил глухо, прежде чем вновь скрыться в шатре:
— Найди моего сына, летописец. А там, делай, что должно. Но Торн Бренин должен быть передан ближайшему воеводе Берканы для суда. Я даю тебе трех сопровождающих. Двух моих лучших воинов и одного из местных. Он знает Бренина. И последним видел его… и моего сына.
Хопер посмотрел на Коронзона, но тот только развел руками и, постукивая затейливым посохом, отправился к лавке Раска, дверь которой чудом оказалась не погребена под развалинами. Хопер оглянулся на трех стражников, стоявших у шатра.
— Продолжим знакомство? – улыбнулся Мушом. – Так ты лекарь или колдун?
— Меня зовут Эйк, — прогудел белобрысый здоровяк, тащивший Хопера к ратуше. – И я даже колдуну не позволю дурить моего правителя.
— А меня зовут Стайн, — сказал худощавый седой воин. – И я вот что скажу — никакая жатва не кончилась. Она угнездилась у меня на загривке и ждет своего часа. И вот еще. Мне тут никто не верит, но я видел ту погоню, которая промчалась за Раском. Они не были безумцами. Они служили кому-то. И Торн Бренин никогда бы не убил просто так.
— Я – Хопер, — ответил им Хопер. – И не думайте, что это я обрушил ратушу. Она обвалилась от времени. Так совпало.
